Презентация одной книги
Публиковать свои рассказы в журналах Улицкая начала в конце восьмидесятых годов, а известность пришла к ней после того, как по ее сценарию были сняты фильмы «Сестрички Либерти» (1990, режиссер – Владимир Грамматиков) и «Женщина для всех» (1991, режиссер – Анатолий Матешко), а в «Новом мире» вышла повесть «Сонечка» (1992). В 1994 это произведение было признано во Франции лучшей переводной книгой года и принесло автору престижную французскую премию Медичи. Во Франции же вышла и первая книга Людмилы Улицкой (сборник «Бедные родственники», 1993) на французском языке.
Произведения Людмилы Евгеньевны переводились на двадцать пять языков. Литературоведы называют ее прозу «прозой нюансов», отмечая, что «тончайшие проявления человеческой природы и детали быта выписаны у нее с особой тщательностью. Ее повести и рассказы проникнуты совершенно особым мироощущением, которое, тем не менее, оказывается близким очень многим». Сама же Улицкая так характеризует свое творчество: «Я отношусь к породе писателей, которые главным образом отталкиваются от жизни. Я писатель не конструирующий, а живущий. Не выстраиваю себе жёсткую схему, которую потом прописываю, а проживаю произведения. Иногда не получается, потому что выхожу совсем не туда, куда хотелось бы. Такой у меня способ жизни». При этом Людмила Евгеньевна – человек сомневающийся, она не скрывает, что до сих пор испытывает «ощущение дилетантизма»: «Я как бы временный писатель, вот напишу все и пойду делать что-то другое».
Некоторые ее произведения будут представлены Вашему вниманию
СКВОЗНАЯ ЛИНИЯ
Можно ли сравнивать крупную мужскую ложь, стратегическую, архитектурную, древнюю, как слово Каина, с милым женским враньем, в котором не усматривается никакого смысла-умысла, и даже корысти? Вот царственная пара, Одиссей и Пенелопа. Царство, правда невелико, некрупная деревня, В загоне козы - о курах ни слова, похоже, их еще не одомашнили, - царица варит сыр и ткет половики, простите, покрывала... Правда она из приличной семьи, дядя служит царем, двоюродная сестра - та самая Елена, из-зха которой разыгралась свирепейшая из древних войн.
Кстати, Одиссей тоже был в числе претендентов на руку Елены, но - хитроумный! - взвесил "про" и "контра" - и женился не на прекраснейшей из женщин, не на суперзвезде с сомнительными нравственными устоями, а на хозяйственной Пенелопе, которая до старости лет всех донимала своей демонстративной и уже тогда старомодной супружеской верностью. И это в то время, как он, славный "хитроумными измышлениями", по хитрости и коварству способный конкурировать с богами - сама Афина Паллада так его аттестует, - делает вид, что возвращается домой. Десятилетиями он утюжит Средиземноморье, похищая священные реликвии, обольщая волшебниц, цариц и их служанок, - мифический лжец тех допотопных времен, когда колесо, весло и прялка уже были изобретены, а совесть еще нет.
ИСКУССТВО ЖИТЬ
Людмила Улицкая верна своим героям, а читатели преданы своему автору. Ее новых произведений ждут с надеждой и нетерпением, и перечитывают написанное, открывая для себя истины новые и возвращаясь к уже известным.
Герои нового рассказа “Искусство жить” живут жизнью обыденной, полной забот, тревог и радостей, но наступает момент, когда привычный устроенный мир рушится, ломая прежние ориентиры и заставляя находить новые ценности.
Проклятые эти кабачки не выходили из головы несколько дней. Наконец, купила пять бледных, глянцевитых, ровненьких... Поздно вечером пожарила, а утром наскоро приготовила соус и попросила Гришку завести продукты питания Лиле. Кроме кабачков, образовался салат свекольный и творожная замазка. Зубов у Лильки практически не было. Мозгов тоже было немного. И красоты. Собственно, состояла она из большого жидкого тела и тихой доброты... Тихой доброта ее стала после болезни, а пока была Лилька здорова, доброта ее шумела, ахала, восклицала и несколько даже навязчиво предлагала собой воспользоваться. И пользовались все кому ни лень. Смешно: девичья фамилия Лили была Аптекман, а профессия – фармацевт. Провизор по-старому. Тридцать лет просидела она в первом окне, улыбалась всем неразборчиво и старалась всем все дать, достать, разыскать... А потом грохнул инсульт, и уже три года ковыляла она по дому, опираясь на хорошую заграничную палку с подлокотником и волоча за собой отстающую левую ногу. И рука левая тоже была теперь скорее для виду – дела не делала... 
ДЕВОЧКИ Дар нерукотворный
Во вторник, после второго урока, пять избранных девочек покинули третий класс «Б». Они уже с утра были как именинницы и одеты особо: не в коричневых форменных платьях с черными фартуками и даже не в белых фартуках, а в пионерских формах «темный низ, белый верх», но пока еще без красных галстуков. Шелковые, хрустящестек- лянные, они лежали в портфелях, еще не тронутые человеческой рукой.
Девочки были лучшие из лучших, отличницы, примерного поведения, достигшие полноты необходимых, но не достаточных девяти лет. Были в классе «Б» и другие девятилетние, которые и мечтать не могли об этом по причине своих несовершенств.
ЛЮДИ НАШЕГО ЦАРЯ
Однажды обнаруживаешь, что тебя нет. Ты разбит на тысячу кус- коп, и у каждого куска свой глаз, нос, ухо. Зрение делается фасеточным, — в каждом осколке своя картинка, — слух стереофоническим, а запахи свежего снега и общепита, перемешавшись с ароматами тропических растений и чужих подмышек, образуют какофонию.
С юности делаешь титанические усилия, чтобы собрать, сложить свое «я» из случайных, чужих, подобранных жестов, мыслей, чувств и, кажется, вот-вот ты готов обрести полноту самого себя. Ты даже слегка гордишься своим достижением — оживил своей уникальной личностью некое имя-фамилию, дал этим ничего не значащим звукам свою индивидуальность, свои оригинальные черты.
И вдруг — крах! Куча осколков. Никакого цельного «я». Ужасная догадка: нет никакого «я», есть одни только дорожные картинки, разбитый калейдоскоп, и в каждом осколке то, что ты придумывал, и весь этот случайный мусор и есть «я»: слепой старик, наслаждающийся Бетховеном, красавица, безрадостно и тоскливо несущая свою красоту, две безутешные старухи и Женя- девочка, удивляющаяся глупости, тайне, лжи и прелести мира. Именно благодаря ей, Жене, своему представителю и посланнику, автор пытается избежать собственной, давно осточертевшей точки зрения, изношенных суждений и мнений, предоставив упомянутому осколку свободу независимого существования.
Автор остается посередине, как раз между наблюдателем и наблюдаемым. Он перестал быть себе интересен. В сущности, он сам в области наблюдения, не вовлечен и бескорыстен. Какая дивная игра открывается, когда расстояние от себя самого так велико! Замечаешь, что красота листьев и камней, и человеческих лиц, и облаков слеплена одним и тем же мастером, и слабое дуновение ветра меняет и расположение листьев относительно друг друга, и их отгенки. Рябь на воде приобретает новый узор, умирают старики и вылупляется молодь, а облака тем временем преобразовались в воду, были выпиты людьми и животными и вошли в почву вместе с их растворившимися телами.
Маленькие люди нашего царя наблюдают эту картину, задрав голову. Они восхищаются, дерутся, убивают друг друга и целуются. Совершенно не замечая автора, которого почти нет.
ЧЕЛОВЕК ПОПАЛ В БОЛЬНИЦУ
В 1989 году отец Александр Мень с несколькими добровольцами — костяком будущей Группы милосердия — впервые появились в Республиканской детской клинической больнице. Они пришли просто потому, что хотели помочь. И за минувшие два десятилетия Группа превратила добровольческую работу в эффективную систему, которая помогает спасать жизни, дарит надежду и многому учит нас всех.
«Человек попал в больницу» — очень неуютное чтение.
Воспоминания очевидцев о детях и добровольцах РДКБ — это история нескончаемого труда, невыносимой боли и неописуемой радости. «В больнице врачи — офицеры, медперсонал — сержанты, а больные — солдаты». Неслышимая война — изматывающие бои за жизнь ребенка и, в конечном итоге, за его счастье — происходит рядом с нами. Каждый день.
Составитель этой книги Людмила Улицкая посвятила ее памяти отца Георгия Чистякова — священника, ученого и интеллектуала, много лет бывшего сердцем и душой Группы милосердия, ее вдохновением и утешением.